Только сплавились все движущиеся части в здании. Весь главный корпус немного нагрелся. Атмосфера на две мили вокруг тоже, но послабее. Остался мертвый, бесполезный остов, замена которого обошлась в сто миллионов долларов. Случилось это в три часа утра. И все, что удалось обнаружить за следующие двадцать четыре суматошных часа, укладывалось в три абзаца. Но никаких записей о том, что ему понадобилось в этот день, не сохранилось. Сплавившиеся в единую тепловатую массу приборы на столикетележке не были зарегистрированы как затребованные для опыта.
Его тело лежало рядом с тележкой, лицо потемнело от прилива крови. Никаких следов радиационной болезни или насилия. Всю эту историю тут же покрыла такая секретность, что от неё мухи дохли. Поиному я сказать не могу. За все время расследования на электростанцию вошло ровным счетом двадцать семь человек, включая министра обороны, министра науки и ещё двухтрех неизвестных широкой публике, но оттого не менее важных лиц. Эта история не попала в газеты.
О ней не шушукались в коридорах власти. В конце концов, он же пропал.
Это могла быть амнезия, похищение, убийство, несчастный случай, сумасшествие, захват заложников я мог ещё лет пять служить мишенью для косых взглядов и отвлекать внимание. Получилось, правда, совсем иначе. Только не думайте, что меня привлекли с самого начала. Но коечто я знал достаточно, чтобы начинать. Попал я к нему не сразу. Чтобы не казаться подозрительным, я начал с рутинных опросов.
Профессорские кабинеты узнаются с первого взгляда. В них никогда не стирают пыль разве что заглянет в восемь часов утра усталая уборщица, потому что профессора пыли не замечают. Груды книг навалены в совершенном беспорядке. Те, что поближе к столу, используются часто по ним профессор читает лекции. Те, что подальше, запихнул туда одолживший их когдато студент.
Ждут, что их когданибудь прочитают, профессиональные журналы из тех, что выглядят дешевенькими, а оказываются чертовски дорогими. Стол завален бумагами, и на некоторых чтото нацарапано. На меня он взирал с рассеянностью и мягкостью типичного ученого то ли эта работа таких людей привлекает, то ли создает. Сейчас такие ответики от меня отскакивают, а ещё несколько лет назад я бы взбесился.
