Ричард ничего не понимал.
Его лихорадило и обдавало жаром. Цена на золото, судя по газете за тот день, составляла 514 долларов за унцию. Взвесив монеты на своих почтовых весах, он определил, что каждая из ни вести около четырех с половиной унций и при нынешних ценах они стоят 27756 долларов. Впрочем, если продать их коллекционерам, можно получить раза в четыре больше. Помните только, что я вам сказал. Ради бога, будьте осторожны.
С машиной, которая способна на такое, осторожность не повредит. Как машина это делает? Он и представить себе не мог. Может быть, поэтому ему легче было принять на веру столь невероятную сумасшедшую ситуацию. Он преподавал английский и немного писал, к технике же не имел никакого отношения, и вся его жизнь представляла собой историю непонимания того, как работает фонограф, двигатель внутреннего сгорания, телефон или механизм для слива воды в туалете. Он всегда понимал, как пользоваться, но не как действует. Впрочем, есть ли тут какаянибудь разница, за исключением глубины понимания? Джон не успел его отладить. Ричард знал, что это не так. В его взгляде не чувствовалось уверенности в будущем, веры в надежность времени. Какое слово пришло ему сегодня в голову? Фургон срывался с осыпающейся пыльной скалы и падал, с негромким отвратительным скрежетом ударяясь капотом о камни. Ни уверенности, ни надежды.
И в конце концов время действительно от него ускользнуло. Что все это может означать? Достойный космического века эквивалент волшебной лампы или колодца желаний? Слишком громкие, хриплые голоса. Свежий порыв ветра унес конец фразы, но не справился со взрывом общего издевательского хохота.
Ты хочешь убить своего собственного сына? Можешь спросить у моей матери, она тебе скажет. Ни звука не доносилось теперь оттуда, кроме шума холодного ноябрьского ветра, продолжавшего мрачно рекламировать приближение зимы. Ричард выключил текстпроцессор и вышел на улицу. У въезда на участок было пусто. Сколько раз он видел эту мелодраматическую фразу в плохих романах? Она никогда не казалась ему правдивой. Но сейчас он сказал чистую правду. Когда его отпустило, он двинулся к дому. Ричард прошел к лестнице и провел рукой по перилам. Он спиливал, шкурил, полировал изуродованное место заново, но призраки букв все равно оставались.
Теперь же они исчезли. Все чисто, аккуратно и необжито, сухо и обезличено.
